Не первый раз русские земли переживают раздробленность (окончательно западная граница Киевской Руси, по состоянию на начало XII века, была восстановлена только в сентябре 1939 года, и то с небольшим отступлением на Восток). Не первый раз связанные с политической раздробленностью экономические и социальные проблемы стимулируют в отпавших западных провинциях нарастание центростремительных сил.
Уже сегодня общественные силы, определяющие запрос на реинтеграцию, на Украине явно количественно мощнее, чем их центробежные оппоненты. Практически преодолено даже организационное и информационное отставание. По крайней мере, в этих сферах позиции сторон достаточно равновесны, при том, что ещё три-четыре года назад представляющие центробежный тренд националисты имели подавляющее и организационное, и информационное преимущество.
Я бы хотел особо отметить постепенно устанавливающееся организационное и информационное равновесие между центростремительными и центробежными силами на Украине именно потому, что социальный запрос на восстановление единого, если не государства, то политического пространства, существовал всегда. Не только Янукович и Кучма избирались под пророссийскими лозунгами, но даже Ющенко всю свою избирательную кампанию подчёркивал своё якобы дружественное отношение к России и даже обещал расширить сферу применения русского языка.
В связи с этим необходимо отметить, что серьёзнейшей преградой на пути восстановления политического (а возможно и государственного) единства русских земель являются не украинские националисты, чей базовый электорат никогда не выходил за пределы 30%, а сейчас и вовсе ужимается, а формирующийся украинский политический класс (олигархат и чиновничество). Абсолютно русскоязычные и русскокультурные Кучма и Тимошенко, Азаров и Янукович проводили и проводят в отношении России не менее недружественную, а изредка и более успешную (вспомним кучмовско-черномырдинские газовые договорённости о газе по 50 дол. за тыс. куб. м, с правом частичного реэкспорта) политику, чем формально националистичные Кравчук и Ющенко.
Сегодня Янукович, при полном одобрении на 90% русскоязычного и русскокультурного политического класса, отказывается выполнять свои предвыборные обещания о сближении с Россией, о предоставлении русскому статуса второго государственного и т.д. Фактически развязана и уже два года упорно ведётся Украиной третья газовая война, на сей раз холодная. Складывается впечатление, что украинские власти готовы вести её до последнего вздоха украинской экономики, до последнего рабочего места, до последней капли финансовой «крови» украинского бюджета.
Серьёзнейшей преградой на пути восстановления единства русских земель являются не украинские националисты, чей базовый электорат никогда не выходил за пределы 30%, а сейчас и вовсе ужимается, а формирующийся украинский политический класс (олигархат и чиновничество)
Но может ли группа олигархов, пусть и контролирующая состояния, совокупно кратно превышающие государственный бюджет, реализовывать свою политику вопреки воле большинства избирателей и вопреки интересам большинства классов, сословий, социальных групп общества? Они, безусловно, могут раз, два и даже три раза избрать абсолютно послушный олигархическим кукловодам парламент, могут выдвинуть одного из своей среды (или своего лакея) в президенты, могут назначить несколько министров. Но это всё.
Между тем, власть, не способная опереться на мощную общественную силу, провисает, её указания игнорируются, она оказывается неспособна обычными методами решать ни свои проблемы, ни проблемы своих нанимателей. Попытка же перейти к силовому воздействию на общество приводит такую власть к быстрой и беспощадной ликвидации (слабых не только не боятся, их и не любят, и не жалеют). И даже внешняя поддержка не способна спасти такую власть. Внешняя поддержка может помочь удержать ситуацию тоже лишь в том случае, если внутри страны есть на кого опереться, опереться, разумеется, на крупную социальную группу (сословие, класс), а не на группку удачливых бандитов, пусть и контролирующих формально несколько руководящих постов
Поскольку украинская власть худо-бедно двадцать лет существует вопреки не только своей ненужности обществу, но и интеллектуальной ущербности, и политической неадекватности, вывод может быть только один – у неё такая опора в обществе есть. И искать эту опору далеко не надо. Это – чиновничество.
Украинское чиновничество, вороватое, некомпетентное, крайне многочисленное и размножающееся всё более высокими темпами, может существовать и процветать только в условиях независимого украинского государства, нужного не народу, а власти. Объясню подробнее.
На самом деле украинское государство является огромной фикцией – геополитическим миражом. Оно формально обладает всеми необходимыми институтами и символами государственности и суверенности, но на самом деле ни один из этих институтов свою роль не выполняет. Например, армия не способна защитить страну и лишь потребляет деньги бюджета для того, чтобы обеспечить рабочие места тысячам офицеров и генералов, привыкшим получать зарплату только за то, что носят форму. Огромный юридический монстр, состоящий из МВД, прокуратуры и судейского корпуса, не в состоянии обеспечить даже видимость законности и ориентирован на зарабатывание денег для себя и своего руководства. Причём заработок осуществляется преимущественно путём совершения уголовно наказуемых деяний, из которых взяточничество – самое безобидное. МИД не только не способен создавать благоприятные для страны внешнеполитические обстоятельства, он не в силах осознать государственные интересы и действует во вред собственному государству. Самые лучшие воспоминания у украинского народа остались о Кабмине под руководством Юрия Еханурова, поскольку, в силу объективных причин, его работа была практически парализована (то есть, чем меньше правительство активничает, тем людям лучше). О президентах стыдно даже говорить. Все четверо умудрились по очереди публично похвастаться тем, что никогда даже не собирались выполнять свои предвыборные обещания.
В общем, государственные структуры занимаются чем угодно, только не исполнением своих прямых обязанностей, а когда они их пытаются выполнять, становится понятно, что лучше бы не выполняли
В общем, государственные структуры занимаются чем угодно, только не исполнением своих прямых обязанностей, а когда они их пытаются выполнять, становится понятно, что лучше бы не выполняли. В этом отношении украинское государство не отличается от театра. Там вы тоже можете увидеть королей, министров, депутатов, рассуждающих о народном благе, но опускается занавес и все они – лишь актёры, а далеко не каждый хороший актёр – мыслитель, и уж тем более далеко не каждый мыслитель – государственный деятель. В нашем случае ещё хуже – никто не собирается опускать занавес.
Театральное, мишурное, имитационное государство необходимо политическому классу Украины: олигархату, чтобы и дальше получать сверхприбыли и гордиться своей «предприимчивостью» в рамках воровской экономики; чиновничеству, чтобы необременительно, безответственно «служить» не только не делу, но даже не лицам, а лишь себе любимым.
Исключительно чиновничье сословие, многочисленное, быстро размножающееся, пытающееся поставить под коррупционный контроль любой общественный процесс, неосознанно стремящееся к идеальному бюрократическому государству, в котором чиновником будет становиться каждый новорожденный, служит надёжной социальной опорой олигархата. Именно и исключительно чиновничество (как сословие) не заинтересовано в реставрации единого государства.
Сразу исчезает необходимость в украинском президенте и его администрации (Кремль и Старая площадь эффективнее, а зачем содержать неэффективных менеджеров?). Исчезает необходимость в отдельном украинском парламенте: кто хочет заниматься законотворчеством – милости просим, избирайтесь в Думу. Но это сложнее – конкуренция выше. Не нужен отдельный украинский Кабмин. Правительство России профессиональнее и эффективнее, а отдельных незаменимых украинских министров (буде такие найдутся) можно просто инкорпорировать в структуру Белого дома. Исчезают за ненадобностью многочисленные руководящие кресла в структурах МВД, прокуратуры, разного рода Конституционных, Верховных и Высших судах, расформировывается за ненадобностью МИД, и добрая сотня с хвостиком посольств и представительств Украины за рубежом, отправляются в отставку все генералы и адмиралы вооружённых сил Украины.
Перспектива для чиновничества безрадостная и плевать, что этому поколению бюрократии она не грозит (или почти не грозит) – классовое, сословное чутьё заставляет бороться против всего, что вредит интересам сословия, класса. Именно поэтому можете сегодня взять самого что ни на есть иконного и посконного (даже с черносотенным душком) рязанского тракториста, назначить его украинским министром, и завтра он станет не меньшим поборником независимости, чем не умеющий говорить по-украински калужанин Азаров.
Украинское чиновничество проигрывает борьбу за эффективность своим российским коллегам. Российский политический класс на излёте ельцинской эпохи пришёл к выводу, что для защиты неправедным образом полученных капиталов ему необходимо сильное государство
Украинское чиновничество проигрывает борьбу за эффективность своим российским коллегам. Те тоже не святые, и многие родимые пятна украинской государственности свойственны современной России и её чиновничьему сословию. Но российский политический класс на излёте ельцинской эпохи пришёл к выводу, что для защиты неправедным образом полученных капиталов не только от внутреннего, но и от внешнего супостата, ему необходимо сильное государство. Тогда полудобровольно была ликвидирована «семибанкирщина», и олигархат пожертвовал в пользу государства частью своих интересов. Грубо говоря, чтобы сохранить уже награбленное, олигархи согласились отказаться от безудержного грабежа в дальнейшем.
Сразу же изменились и требования к чиновничеству. Если раньше, как на Украине, самым эффективным чиновником считался тот, кто придумает самую красивую и доходную схему перевода государственных денег в частный карман, то теперь российское чиновничество, хоть и исходит из того, что для РФ хорошо то, что хорошо для «Газпрома», всё же не забывает, что интересы государства куда обширнее, сложнее и важнее интересов даже самой крупной компании. Только сильная Россия может защитить глобальные интересы «Газпрома» и поэтому, ради сильной России «Газпрому» приходится жертвовать некоторыми частными интересами.
Российское чиновничество оказалось вынужденным действовать в значительно более сложном и противоречивом мире, который требовал для соответствия должности значительно большей квалификации, чем просто обладание хватательным инстинктом. Более сложная структура общественных интересов, необходимость работать с большим пространством возможных решений повысили квалификацию российского чиновничества и начали вымывать совсем уже неадекватные кадры. Многие кстати, перекочевали на Украину, где продолжают чувствовать себя как рыба в воде.
Таким образом, объективно сложившаяся низкая конкурентоспособность украинского чиновничества (в сравнении с российским) заставляет его искать гарантий своего существования в суверенности, независимости. В результате, чем сильнее Россия, чем сильнее центростремительные тенденции в украинском обществе, тем сильнее и чиновничье сопротивление, тем более русофобским в массе своей становится украинское чиновничество.
Так, кстати, было всегда. Ни за что не удалось бы Богдану Хмельницкому провести Переяславскую присягу, затем подписать мартовские статьи 1654 года (да он поначалу и не собирался этого делать), если бы новообразуемое из казачьего сословия украинское чиновничество не почувствовало бы смертельную угрозу со стороны Польши (чиновничеству которой оно, кстати, тоже проигрывало в плане интеллекта, образования, государственного мышления, организаторских способностей, опыта работы и т.д.). Только столкнувшись с безвыходной ситуацией и понимая, что управляемый народ перебьёт управителей раньше, чем последние смогут договориться с Польшей, паны сотники, полковники и прочая старшина повернули к России.
Поскольку же у Запада нет и в обозримом будущем не появится сил для активного вмешательства в ситуацию на Украине, вопрос о новом Переяславе – вопрос времени, но не принципа
И измены Выговского, Юрия Хмельницкого, Мазепы, и сотни более мелких измен, и «многовекторность» Дорошенко – не более, чем попытки украинского казачества-чиновничества, суверенизировать свой кусок пирога. Окончательно чиновничий казачий сепаратизм утихомирился лишь после того, как вся старшина получила права российского имперского дворянства. Обратите внимание, для народа это означало закрепощение, но, тем не менее, сепаратистские настроения исчезли именно в этот момент. Что и подтверждает тезис о том, что их организатором и вдохновителем была казачья старшина (украинское чиновничество того времени), чувствовавшая свою ущербность в сравнении с русским чиновничеством. Как только правовое различие было ликвидировано, бывшие «борцы за независимость» стали самыми что ни на есть верноподданными российского монарха.
Следующие всплески чиновничьего сепаратизма на Украине приходятся на революционные 1917 и 1991 годы, когда местные чиновничьи элиты почувствовали, что могут поделить имущество без участия центрального руководства (в 1917 году существовал ещё и эффект идеологической конфронтации с большевиками).
В 1917 году практика строительства воровской экономики на базе ксенофобского государства исчерпала себя очень быстро – великие державы только к концу 1918-го закончившие мировую бойню не имели ни сил, ни желания участвовать в увлекательной игре под названием «украинская независимость». В 1991 году, в силу иных обстоятельств, украинским элитам удалось на ограниченном временном отрезке заручиться поддержкой крупных мировых игроков (в первую очередь США, во вторую – Брюсселя).
Возможно, этот период, осложнённый к тому же временной недееспособностью ельцинской России, был единственным шансом для украинской элиты выпрыгнуть в реальное самостоятельное государство (в своё время Прибалтике хватило 20-и лет, чтобы процесс стал почти необратимым).
Однако, как уже было сказано, украинская элита изначально рассматривала собственное государство лишь как ориентированное на защиту олигархата от внутреннего супостата, то есть от народа. Отсюда рудиментарность, слабость, потешность всех структур, связанных с внешней деятельностью. Внешнеполитические (в том числе военные) вопросы предполагалось решить за счёт вступления в ЕС и в НАТО. Предполагалось, что в дела украинской элиты тамошние структуры вмешиваться не будут, а от России будут её защищать, исключительно руководствуясь идеологическими установками Бжезинского.
Некоторое время так и происходило, но потом случилось то, что всегда бывает потом с некомпетентными политиками, не желающими и не умеющими видеть все возможности спектра, но уверенными, что движутся по единственно правильному лучу. В США и в ЕС начались проблемы, им всем стало не до Украины, а воровская экономика в этот момент исчерпала свой ресурс – воровать стало попросту нечего.
Исчерпание ресурса для разворовывания вызвало необходимость передела собственности. Отсюда неизбежно возник раскол в элите. Он неумолимо толкнул борющиеся группировки на поиск внутренних и внешних союзников. Если одни сделали ставку на союз с США и ЕС, то других логика противостояния автоматически толкнула к поиску союза с Россией. Поскольку же, как было сказано, внешней поддержке тоже было необходимо опираться на что-то внутри страны, к активной политической жизни был призван народ.
С тех пор, а именно с 2002 года, когда началась активная подготовка к «оранжевому» мятежу, у Украины практически не осталось шансов не только на самостоятельное развитие, но даже на интеграцию в ЕС. Рано или поздно, но народ, вовлечённый в политику должен был понять, что его интересы и интересы политического класса чётко расходятся, что действующий политический класс (олигархат + чиновничество) никогда добровольно не выполнит главного народного требования – реставрации если не единого государства, то тесного политического и экономического союза государств (что, по существу, одно и то же). Поскольку же ресурсы на подкуп народных масс были исчерпаны, а расколотая элита не могла вновь полностью вытеснить народ из политики, то противостояние по линии народ – элита должно было неизбежно начаться, постепенно переходя всё в более и более острую фазу. Так как элита была ориентирована на Запад, естественным внешним союзником народа становилась Россия. Дальше, даже если бы Запад ещё на какое-то время сохранил возможности влияния на ситуацию на Украине, в лучшем случае украинская элита с его помощью могла бы отстоять для себя резервацию в Галичине.
Поскольку же у Запада нет и в обозримом будущем не появится сил для активного вмешательства в ситуацию на Украине, вопрос о новом Переяславе – вопрос времени, но не принципа. Украинская элита может сама поднять этот вопрос перед Россией, с целью гарантировать свои состояния, а может дождаться того момента, когда народ её ни о чём уже спрашивать не будет. В конце концов, на Украине больше гетманов и запорожских кошевых было растерзано своими же товарищами казаками, чем погибло от рук врага или мирно скончалось в постели. Это тоже традиция.
